– Ну, и почему же они с отцом стали ссориться?

– Мы узнали о разногласиях принца с отцом, только когда жена Карима умерла при родах. Карим отказался взять новую жену, и между ним и отцом вспыхнули яростные споры. Они так кричали, что даже нам здесь, в гареме, было слышно. А затем вместо того, чтобы утешаться с наложницами, принц решил поехать в Грецию, во владения своей матери. Карим сказал отцу, что турки-управляющие чудовищно разорили тот край, а он снова сделает его благодатным. Дескать, хозяева земли не смеют доводить народ до голодной смерти. Принц покинул Стамбул вопреки воле отца и до сегодняшнего дня тут не показывался. Может быть, он, наконец, решил подчиниться отцу и взять новую жену. Эмир опечален тем, что его единственный сын не желает подарить ему внука.

Мари-Клер умолкла, потому что по залу внезапно пробежал возбужденный шепоток. В дверях появился главный евнух. Игнорируя взволнованных наложниц, он направился к Шарлотте и леди Аделине. При его появлении все женщины гарема встали. Он что-то тихо сказал им, после чего обратился к пожилой француженке.

Мари-Клер почтительно склонила голову и повернулась к Шарлотте и леди Аделине. В ее взгляде читалось сочувствие, смешанное с тайной завистью.

– Эмир Ибрагим призывает вас в свои личные покои, – промолвила она. – Следуйте за главным евнухом. Он подготовит вас к великой чести, ибо предстать перед нашим повелителем – это великая честь.

Шарлотта взглянула в бесстрастное лицо главного евнуха, и ей безумно захотелось упасть в обморок. Но, увы, опыт повторить не удалось; как Шарлотта ни старалась, сознание ее оставалось предельно ясным.

– Поторопись, – услышала она шепот Мари-Клер. – Не раздумывай, Шарлотта, иди – и все тут. Ты не должна заставлять эмира ждать. Леди Аделина одернула кафтан.

– Шарлотта, милая, что она теперь тебе сказала? Господи, ну почему Мари-Клер не может говорить поразборчивей!

Во рту Шарлотты пересохло, так что она с трудом ворочала языком.

– Нас хочет видеть эмир, – еле вымолвила девушка.

– Слава Богу! Давно пора! – оживилась леди Аделина. – Наконец-то нам кто-нибудь поможет выбраться из передряги, в которую мы попали из-за сэра Клайва! Вот злодей! Он мне сразу не понравился.

И не успела изумленная племянница опомниться от столь неожиданного известия, как леди Аделина набрала полную грудь воздуха, приосанилась и похлопала главного евнуха по плечу.

– Ну что, дружище? Чего ты ждешь? Веди нас к своему хозяину.

Глава 12

За последние несколько часов леди Аделина и Шарлотта претерпели столько испытаний, что они даже не возмутились, когда главный евнух принялся их осматривать. А ведь еще недавно его дотошность показалась бы им оскорбительной!

По-видимому, удостоверившись, что новенькие его не опозорят, главный евнух позвал двух вездесущих служаночек, которые закутали леди Аделину и Шарлотту с ног до головы в шелковые покрывала и закололи тонкую ткань булавками, усыпанными драгоценными камнями.

Довольно хмыкнув, главный евнух слегка расправил складки бледно-розового покрывала, накинутого на Шарлотту, и властным жестом приказал женщинам идти за ним по узкому коридору. Шествие замыкали служанки. Зачем? На случай побега пленниц? Шарлотта сочла эту меру предосторожности излишней. Коридоры дворца напоминали лабиринт, да и ворота, выходившие во внешний мир, наверняка были наглухо закрыты и зорко охранялись, так что улизнуть им бы все равно не удалось. Не говоря уж о том, что у них с тетушкой не было денег, и они понятия не имели, куда надо бежать, так как совершенно не знали города.

Коридор упирался в массивную деревянную дверь, красиво украшенную блестящей медью. Главный евнух поднял жезл, постучал им в дверь и, не дожидаясь ответа, заглянул внутрь.

Голоса. Мужские голоса. Стало быть, эмир не один. Может, это хороший знак?.. Сердце Шарлотты забилось так гулко и часто, что ей пришлось усилием воли задерживать дыхание, иначе она могла бы задохнуться. Главный евнух подтолкнул жезлом ее и леди Аделину к порогу, приказывая им встать за своей спиной. Затем схватил их за головы и заставил смотреть прямо перед собой, недвусмысленно давая понять, чтобы они не смели глазеть по сторонам.

– Бог с ним, не будем расстраивать этого неотесанного чурбана, – пробормотала леди Аделина, покорно плетясь за главным евнухом. – Прибережем жалобы до встречи с эмиром. Он единственный, кто может нам помочь.

Шарлотта гораздо меньше уповала на добрую волю эмира, но возмущаться поведением евнуха тоже не стала, так как уже научилась не заострять внимания на более или менее безобидных мелочах. Она молча следовала за тетушкой, глядя вперед. Ноги ее ступали по мраморному мозаичному полу почти бесшумно, поскольку Шарлотте выдали сафьяновые туфли с загнутыми носками, в которых она чувствовала себя страшно неуклюжей.

– Будем надеяться, что эмир говорит по-английски, – возбужденно проговорила леди Аделина. – А то мне до смерти надоел французский и этот… как его… османский. Что то, что другое – не язык, а тарабарщина какая-то!

«Господи, какая разница, на каком языке говорит эмир? – с тоской подумала Шарлотта. – Надо молиться лишь об одном: чтобы у него было сегодня несварение желудка. Тогда ему будет ночью не до пленных девственниц».

Господи, а что если… что если эмир решит позвать на ложе сразу двух англичанок? Неужели ее заставят смотреть, как он будет бесчестить тетушку? Боже правый, если б она хотя бы знала, что это такое, как мужчина бесчестит девственницу! Может, этого нельзя сделать сразу с двумя?! Да, наверное, такое вряд ли возможно…

Мысли Шарлотты скакали с пятого на десятое. Она вдруг осознала, что служанки куда-то исчезли. Их место заняли двое мужчин, оба чернокожие и почти такие же высокие, как главный евнух. Впрочем, неудивительно. Они ведь уже не в гареме, на женской половине дворца, а на мужской, и тут прислуживают мужчины. Только главному евнуху, этому ненастоящему мужчине, вероятно, позволяется переходить из одного крыла здания в другое.

Процессия остановилась возле возвышения, подобного тому, которое имелось в главном зале гарема. Евнух отошел в сторону, и Шарлотта подняла взор. В эту минуту она почти радовалась, что на нее напялили покрывало. По крайней мере, благодаря этому не было видно, что все ее тело сотрясала дрожь.

На возвышении находилось трое мужчин, и взор Шарлотты, естественно, прежде всего, устремился на того, кто был ей знаком. Сэр Клайв Боттомли сидел в резном кресле. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Рядом с сэром Клайвом возлежал на подушках, положенных на некое подобие громадного лонгшеза, пожилой человек – по-видимому, эмир. В ногах у него сидел мальчик, державший в руках серебряный кубок. По меньшей мере с полдюжины роскошно одетых слуг выстроились вдоль стен по обеим сторонам от помоста.

Однако ни эмир, ни сэр Клайв не приковали надолго внимания Шарлотты. Взгляд ее обратился на высокого, угрюмого турка, стоявшего подле эмира. Он не шевелился и не произносил ни звука, но чувствовалось, что этот человек царит в зале. На мужчине было алое одеяние, расшитое драгоценными каменьями, а на голове – тюрбан, увенчанный павлиньими перьями. Надменно взглянув на Шарлотту и ее тетушку, турок всего на миг задержал на них взор и, слегка подняв подбородок, равнодушно уставился вдаль.

Сердце Шарлотты сперва застыло, а потом затрепыхалось в груди – того и гляди вырвется наружу.

«Боже! Боже! – почти теряя сознание, подумала она. – Мужчина, стоящий за эмиром, это же принц! Принц Карим Александр!»

Сердце забилось медленней, каждый его удар причинял теперь Шарлотте боль. Кровь словно застывала в жилах, девушкой все больше овладевало отчаяние. Только теперь Шарлотта поняла, какие огромные надежды она возлагала на то, что принц вызволит ее с тетушкой из беды. Хотя «мистер Александр» вел себя на корабле далеко не лучшим образом, ей все же не верилось, что он способен бросить на произвол судьбы женщин, которые спасли ему жизнь.